Название: Recurrence
Размер: около 2000 слов
Персонажи/пейринг: Райнхард фон Лоэнграмм, Юлиан Минц, Хильда фон Мариендорф, упоминаются остальные
Категория: джен
Жанр: casual, драма(?)
Рейтинг: G
Примечание: Автор честно хотел выполнить заявленные условия и не сильно наврать с каноном. Получилось то, что получилось, и автор просит прощения.
По заявке: Юлиан и Райнхард в перелете с Хайнессена на Феззан, разговоры, развитие личных отношений. Не слэш, не юмор, не дарк!персонажи.
читать дальшеКогда Райнхард первый раз провалился в темноту, то даже не успел испугаться – его быстро привели в чувство. Испугался он уже потом, очнувшись в собственной постели в окружении врачей. Вернее, не сколько испугался, сколько разозлился на собственный организм, так не вовремя давший слабину.
А потом он стал проваливаться все чаще и чаще, и стало действительно страшно. Темнота, глухая, непроницаемая, бесконечная – оказалась страшнее самого тяжелого боя.
Потому что там, снаружи, что-то происходило. Там был свет, цвет, звук, запах – а здесь не было ничего. Вообще.
И Райнхарду было очень страшно, очень пусто и одиноко, в этой темноте.
Кирхайс, верный Кирхайс, приходящий на помощь даже после смерти!
Когда Райнхард в очередной раз провалился в эту темноту, он закричал, в надежде найти хоть кого-нибудь.
И Зиг его услышал. И пришел. Взял за руку, по-простому, как брал, когда они были совсем маленькими, и повел из этой темноты к свету.
Свет стал совсем ярким, ударил в глаза, и Райнхард моргнул – и, открыв глаза, обнаружил себя в окружении врачей и перепуганных подчиненных.
Приступы повторялись, становились все чаще и дольше, врачи разводили руками, и Райнхард злился. У него ещё много дел, ну неужели эти эскулапы не могут сделать хоть что-нибудь, чтобы выиграть немного времени?
Времени мучительно не хватало.
Но бояться Лоэнграмм перестал, потому что знал – он не один. Стоит провалиться, и Кирхайс придет и поможет.
Как помогал всегда.
Доктора считали, что он бредит, но Райнхард знал – он в своем уме. Просто для того, чтобы Зиг пришел, его надо позвать.
И он услышит.
…Провалившись в темноту в очередной раз, Лоэнграмм даже улыбнулся.
- Кирхайс! – позвал он.
Темнота не ответила, ожидание стало затягиваться, и страх маленьким червячком зашевелился где-то внутри.
- Кирхайс!
Райнхард сжал кулаки. Да что же это? Зиг бросил его одного тогда, после Вестерланда, неужели бросит и сейчас?
- Кирхайс!
Услышав за спиной шаги, Райнхард обернулся, но его улыбка сразу же погасла. Вместо Кирхайса к нему подошел совсем другой человек, совсем юный мальчик, незнакомый.
Райнхард недоуменно прищурился.
На вид мальчишке было лет пятнадцать, может, чуть-чуть меньше. Растрепанные светлые волосы, курносый нос, глаза темные, карие, кажется – обычный мальчишка, на завоеванных Нойе Рейхом территориях такие были не редкость.
- Здравствуйте, ваше величество, - мальчик улыбнулся, легко и светло. - Вам тут не холодно?
- Здравствуйте, - ответил Райнхард, ничего не понимая. - Нет.
- Хотите чаю?
- Пожалуй, - кивнул Лоэнграмм после паузы.
Мальчик взял его за руку – как брал Кирхайс каждый раз, - и повел к свету. Райнхард прикрыл рукой лицо, щурясь и ожидая, что вот-вот проснется, но свет стал мягче, и, осмотревшись, кайзер обнаружил, что они вышли на полянку.
Цветочный ковер раскидывался, по краям уходя в белый светящийся туман, а сверху сыпался… снег? Протянув ладонь и поймав падающее с неба нечто, Лоэнграмм обнаружил, что это белые лепестки, вишни, может быть, яблони. Яблони, наверное, она всегда так пахнет.
Посреди полянки обнаружился столик с парой стульев, мальчик деловито принялся накрывать, неизвестно откуда вытаскивая чашки, чайник и вазочки со сладостями.
- Вы бренди в чай доливаете? – обернулся он.
- Нет, не нужно, - Райнхард покачал головой. Доктора запретили ему крепкое спиртное, и наверное, не стоит.
Даже во сне.
- Присаживайтесь, - мальчик гостеприимно махнул рукой и сел за стол сам.
Райнхард присел, глядя, как он наливает чай в чашку.
- Вы… кто?
- Меня зовут Юлиан Минц.
- Очень приятно, герр… Минц. А где мы?
- Во сне, - просто ответил мальчик, и взял из вазочки печенье. - Вы угощайтесь, все свежее. Печенье я только сегодня с утра испек.
- Спасибо, - Райнхард оглядел стол и тоже взял печенье. Оно действительно оказалось свежим и рассыпчатым, хотя на вкус самого кайзера там было многовато имбиря.
Постепенно за чаем они разговорились. Юлиану, как оказалось, не было пятнадцати – ещё не было. Он жил на Хайнессене, учился в школе и собирался стать солдатом, по примеру его отца.
- И воевать с нами? – приподнял бровь Райнхард.
- Не совсем с вами, - покачал головой мальчик. - С некоторыми вашими правилами и убеждениями.
- Вот как?
- Я бы не сказал, что ваши люди виноваты, - Юлиан отхлебнул чаю и печально посмотрел в чашку. - Они ведь точно так же с детства следуют этим правилам, как и наши. Значит, надо менять правила.
- Например?
- Например, не преследовать человека за цвет кожи. Все люди, черные, белые, желтые – прежде всего люди и обладают равными правами. Чем уж они не угодили Гольденбаумам?..
- Я тоже против правил Старого Рейха, - кивнул Райнхард. - И борюсь с ними по мере возможности.
- Правда? – мальчик весело улыбнулся. - Например? Вы воюете с демократами – зачем? Поставить Галактику на колени? Так Рудольф то же самое делал. Если бы у вас так было хорошо, поток беженцев к нам иссяк бы, в тот момент, когда вы пришли к власти. А он не иссяк – почему?
- Потому что нельзя все правила отменить единовременно, - буркнул Райнхард. Чай в его чашке начал ощутимо горчить.
- А вы отменили хоть что-нибудь?
- Я отменил закон о генетической чистке.
- И все?
- Он был самым отвратительным.
- Пожалуй, - мальчик пожал плечами и взял ещё печенье. - А почему нельзя было отменить остальные? Преследование за цвет кожи, за ориентацию, за недозволенные речи?
- Я набираю к себе людей не за происхождение, а за таланты, - Райнхард пожал плечами и Юлиан легко рассмеялся.
- Это действительно большой шаг вперед, - проговорил он и взял ещё печенье. - Серьезно.
Райнхард недоуменно нахмурился. Для мальчишки четырнадцати лет этот Юлиан рассуждал очень здраво, знал многое и умел свое мнение аргументировать. Интересно, из каких глубин подсознания Лоэнграмма он выбрался?
По мере того, как они говорили, туман по краям полянки начинал светиться ярче и затягивать цветы. Сыплющиеся с неба лепестки усеивали стол, покрывали печенье, и, не до конца стряхнутые, горчили на языке.
На Райнхарда накатила сонливость, и он, казалось бы, совсем на минуточку прикрыл глаза, но, открыв их снова, увидел привычный потолок медотсека «Брунгильды».
- Я долго… спал? – спросил Лоэнграмм, заставив стоящего спиной врача вздрогнуть и обернуться.
- Ох, ваше величество, вы наконец-то пришли в себя! – доктор всплеснул руками и вызвал помощников.
Следующие несколько дней кайзер был вынужден провести в постели. Голова была ясной, но мерзкая слабость заставляла колени дрожать, стоило Райнхарду встать.
- Фройляйн Мариендорф, - позвал Лоэнграмм, отвлекаясь от принесенных отчетов, и Хильда с готовностью вытянулась по струнке, - не могли бы вы через, скажем, неделю разработать план переориентировки народного мышления?
- Что вы имеете в виду, ваше величество? – недоуменно подняла брови девушка.
- Считая, что рыба гниет с головы, мы привели в порядок «голову» страны, и совершенно забыли про «хвост». Нам необходимо как можно скорее выбить из головы простых людей гольденбаумовские порядки.
- Ваше величество понимает, что на это необходимо время? – ровно осведомилась Хильдегарде.
- Безусловно. Но если совсем ничего не делать, ситуация не изменится вовсе. Я даю вам неделю для разработки программы внедрения новой системы ценностей. Если при Гольденбаумах человека преследовали за цвет кожи, то в Новом Рейхе такого быть не должно. Перестать преследовать гомосексуалистов, попытаться сократить пропасть между аристократией и простыми людьми, учитывать мнение народа.
- Ваше Величество хочет превратить абсолютную монархию в конституционную? – Хильда, словно не веря своим ушам, потянулась за отложенными Райнхардом документами. Она почти дотянулась до них, как на её запястье легли холодные пальцы Лоэнграмма.
- Величество хочет укрепить позиции действующей власти. А сделать это можно только расположив к себе людей. Иначе нам никакого флота не хватит подавлять бунты на завоеванных территориях.
- Да, я поняла, ваше величество, - кивнул Хильда после паузы. - Через неделю я постараюсь предоставить вам примерный план. Если вы не возражаете, я хотела бы переговорить с адмиралом Меклингером, возможно, у него будут предложения по развитию культуры.
- Будьте любезны, фройляйн, - кивнул Райнхард. - Но я бы попросил вас не привлекать к этой работе никого более. А то Оберштайн опять распишет нам длинный план на восьми листах в двух экземплярах, стоящий выше человеческой морали. Мне бы этого не хотелось.
- Да, ваше величество, я буду молчать, - Хильдегарде высвободила руку из его пальцев и поспешила к двери.
Закрыв её и прислонившись к ней спиной, девушка задумчиво коснулась своего запястья, повторяя прикосновение Райнхарда. Среди адмиралов шептались, что после нескольких дней без сознания кайзер сам не свой, и, кажется, слухи не врут.
Предвещает ли эта перемена его взглядов долгую и мирную жизнь, или он предчувствует свой скорый конец?
За последующие две недели приступы не повторялись, и Райнхард встал с постели. Ознакомившись с предложенным Хильдой проектом, он не глядя подписал его и больше его судьбой не интересовался.
Засевшие на Изерлоне остатки флота адмирала Яна по-прежнему доставляли кучу неприятностей, и с ними необходимо было что-то сделать. Деморализованные гибелью адмирала Яна, они все равно оставались боеспособными.
С Хайнессена пришли вести о мятеже адмирала Ройенталя, и кайзеру стало не до демократов.
Приступы повторялись, и Райнхард начал ловить себя на мысли, что привык к ним. Он злился на себя, потому что привыкать к своей слабости означало смириться с ней, а значит – проиграть ей. Но врачи только разводили руками, не сумев поставить диагноз, и Райнхард старался успеть как можно больше.
Сначала приступы и обмороки были между боями и делами, затем дела и бои стали проходить в промежутках между обмороками.
И каждый раз вместе Кирхайса Райнхард видел цветущую поляну в тумане, столик и светловолосого мальчика.
Они пили чай и говорили о правах человека, о морали, о политических режимах, их достоинствах и недостатках, разбирая ошибки текущего правительства, режима Гольденбаумов и самого Райнхарда.
Иногда Лоэнграмму казалось, что это такой персональный ад, иногда – что кто-то хочет спасти его душу, дав реабилитироваться за Вестерланд, иногда – что он заблуждался и подсознательно тяготел к демократии, а иногда – что это просто бред.
Но в словах мальчишки был определенный смысл, и постепенно кайзер начал претворять в жизнь то, о чем они говорили.
Когда силы Нойе Рейха и остатки флота Яна сошлись в последней схватке, Райнхард решил, что победа за ним. От флота демократов осталась сущая ерунда, по сравнению с флотом Рейха. Демократы, конечно, дрались, как последний раз – да он и был для них последним, отступать им было некуда.
Райнхард прикрыл глаза и улыбнулся. Неужели все? Последний бой, смести врага с лица земли и на этом закончить войну.
Как славно, что он успеет это сделать при жизни.
Демократам пришлось хуже.
Когда кайзеру сообщили, что мятежники взяли «Брунгильду» на абордаж, Райнхард даже обрадовался – право слово, такой упорный и грамотный враг заслуживает уважения.
Ну что ж, пусть попробуют дойти до цели.
Это будет, по крайней мере, интересно.
Они и дошли – дошел, вернее. Один, молодой парень, в явно чужих доспехах, в крови с ног до головы, вымотанный, раненый – но дошел.
Райнхард, встретивший его как подобает, при всем параде, сумел сохранить лицо, рассмотрев вошедшего.
Юлиан Минц?
Определенно, он, только старше, гораздо старше, чем там, во сне. Курносый нос, светло-русые волосы, карие глаза – и смотрели они на кайзера совсем по-другому.
Сделав несколько шагов, парень пошатнулся и рухнул вперед, тяжело опираясь на топор. Миттельмайер шагнул, было, вперед, но Райнхард ровно произнес:
- Не надо, флот-адмирал. Этот человек ещё не дошел до меня.
Ему понадобиться ещё несколько секунд. Спасительные несколько секунд, которых хватит, чтобы Райнхард совладал с заколотившимся сердцем, выдохнул и убедил себя, что это парень просто похож.
По-другому быть не может.
Потому что не бывает – так.
Парень встал. Нашел в себе силы, встал и сделал несколько шагов. Выпрямился, посмотрел прямо в глаза.
- Я имею честь встретиться с вами, ваше величество, - проговорил он.
- Представьтесь, - ровно велел Райнхард.
- Юлиан Минц, ваше величество.
Пальцы руки кайзера, лежащей на подлокотнике, чуть вздрогнули, но, кажется, не настолько заметно. Да и смотрел парень в глаза, а не на руки.
- Итак, какого рода предложение вы пришли сделать? – Райнхард позволил себе слегка улыбнуться.
Надо было отдать этому Минцу должное – он успел-таки объяснить, зачем пришел, прежде чем потерял сознание и растянулся на полу.
- Позовите врачей, - велел кайзер. - Не для меня, для него. Ему нужнее. И передайте всем кораблям приказ прекратить огонь, - добавил он, глядя, как Юлиана поднимают с пола, - те, кто дожил до этого момента, имеют право прожить свою жизнь до конца.
Райнхард прикрыл глаза, не увидев, как удивленно смотрят на него адмиралы.
Повторять услышанные во… сне?.. от мальчишки с Хайнессена слова, оказалось странно, но забавно. Да и что на самом деле сон, подумалось Райнхарду, какой из этих двух Минцев настоящий?
Может быть, когда кайзер откроет глаза, он снова увидит потолок медотсека «Брунгильды».
Что ж, значит, войну и в самом деле пора прекращать.
Размер: около 2000 слов
Персонажи/пейринг: Райнхард фон Лоэнграмм, Юлиан Минц, Хильда фон Мариендорф, упоминаются остальные
Категория: джен
Жанр: casual, драма(?)
Рейтинг: G
Примечание: Автор честно хотел выполнить заявленные условия и не сильно наврать с каноном. Получилось то, что получилось, и автор просит прощения.
По заявке: Юлиан и Райнхард в перелете с Хайнессена на Феззан, разговоры, развитие личных отношений. Не слэш, не юмор, не дарк!персонажи.
читать дальшеКогда Райнхард первый раз провалился в темноту, то даже не успел испугаться – его быстро привели в чувство. Испугался он уже потом, очнувшись в собственной постели в окружении врачей. Вернее, не сколько испугался, сколько разозлился на собственный организм, так не вовремя давший слабину.
А потом он стал проваливаться все чаще и чаще, и стало действительно страшно. Темнота, глухая, непроницаемая, бесконечная – оказалась страшнее самого тяжелого боя.
Потому что там, снаружи, что-то происходило. Там был свет, цвет, звук, запах – а здесь не было ничего. Вообще.
И Райнхарду было очень страшно, очень пусто и одиноко, в этой темноте.
Кирхайс, верный Кирхайс, приходящий на помощь даже после смерти!
Когда Райнхард в очередной раз провалился в эту темноту, он закричал, в надежде найти хоть кого-нибудь.
И Зиг его услышал. И пришел. Взял за руку, по-простому, как брал, когда они были совсем маленькими, и повел из этой темноты к свету.
Свет стал совсем ярким, ударил в глаза, и Райнхард моргнул – и, открыв глаза, обнаружил себя в окружении врачей и перепуганных подчиненных.
Приступы повторялись, становились все чаще и дольше, врачи разводили руками, и Райнхард злился. У него ещё много дел, ну неужели эти эскулапы не могут сделать хоть что-нибудь, чтобы выиграть немного времени?
Времени мучительно не хватало.
Но бояться Лоэнграмм перестал, потому что знал – он не один. Стоит провалиться, и Кирхайс придет и поможет.
Как помогал всегда.
Доктора считали, что он бредит, но Райнхард знал – он в своем уме. Просто для того, чтобы Зиг пришел, его надо позвать.
И он услышит.
…Провалившись в темноту в очередной раз, Лоэнграмм даже улыбнулся.
- Кирхайс! – позвал он.
Темнота не ответила, ожидание стало затягиваться, и страх маленьким червячком зашевелился где-то внутри.
- Кирхайс!
Райнхард сжал кулаки. Да что же это? Зиг бросил его одного тогда, после Вестерланда, неужели бросит и сейчас?
- Кирхайс!
Услышав за спиной шаги, Райнхард обернулся, но его улыбка сразу же погасла. Вместо Кирхайса к нему подошел совсем другой человек, совсем юный мальчик, незнакомый.
Райнхард недоуменно прищурился.
На вид мальчишке было лет пятнадцать, может, чуть-чуть меньше. Растрепанные светлые волосы, курносый нос, глаза темные, карие, кажется – обычный мальчишка, на завоеванных Нойе Рейхом территориях такие были не редкость.
- Здравствуйте, ваше величество, - мальчик улыбнулся, легко и светло. - Вам тут не холодно?
- Здравствуйте, - ответил Райнхард, ничего не понимая. - Нет.
- Хотите чаю?
- Пожалуй, - кивнул Лоэнграмм после паузы.
Мальчик взял его за руку – как брал Кирхайс каждый раз, - и повел к свету. Райнхард прикрыл рукой лицо, щурясь и ожидая, что вот-вот проснется, но свет стал мягче, и, осмотревшись, кайзер обнаружил, что они вышли на полянку.
Цветочный ковер раскидывался, по краям уходя в белый светящийся туман, а сверху сыпался… снег? Протянув ладонь и поймав падающее с неба нечто, Лоэнграмм обнаружил, что это белые лепестки, вишни, может быть, яблони. Яблони, наверное, она всегда так пахнет.
Посреди полянки обнаружился столик с парой стульев, мальчик деловито принялся накрывать, неизвестно откуда вытаскивая чашки, чайник и вазочки со сладостями.
- Вы бренди в чай доливаете? – обернулся он.
- Нет, не нужно, - Райнхард покачал головой. Доктора запретили ему крепкое спиртное, и наверное, не стоит.
Даже во сне.
- Присаживайтесь, - мальчик гостеприимно махнул рукой и сел за стол сам.
Райнхард присел, глядя, как он наливает чай в чашку.
- Вы… кто?
- Меня зовут Юлиан Минц.
- Очень приятно, герр… Минц. А где мы?
- Во сне, - просто ответил мальчик, и взял из вазочки печенье. - Вы угощайтесь, все свежее. Печенье я только сегодня с утра испек.
- Спасибо, - Райнхард оглядел стол и тоже взял печенье. Оно действительно оказалось свежим и рассыпчатым, хотя на вкус самого кайзера там было многовато имбиря.
Постепенно за чаем они разговорились. Юлиану, как оказалось, не было пятнадцати – ещё не было. Он жил на Хайнессене, учился в школе и собирался стать солдатом, по примеру его отца.
- И воевать с нами? – приподнял бровь Райнхард.
- Не совсем с вами, - покачал головой мальчик. - С некоторыми вашими правилами и убеждениями.
- Вот как?
- Я бы не сказал, что ваши люди виноваты, - Юлиан отхлебнул чаю и печально посмотрел в чашку. - Они ведь точно так же с детства следуют этим правилам, как и наши. Значит, надо менять правила.
- Например?
- Например, не преследовать человека за цвет кожи. Все люди, черные, белые, желтые – прежде всего люди и обладают равными правами. Чем уж они не угодили Гольденбаумам?..
- Я тоже против правил Старого Рейха, - кивнул Райнхард. - И борюсь с ними по мере возможности.
- Правда? – мальчик весело улыбнулся. - Например? Вы воюете с демократами – зачем? Поставить Галактику на колени? Так Рудольф то же самое делал. Если бы у вас так было хорошо, поток беженцев к нам иссяк бы, в тот момент, когда вы пришли к власти. А он не иссяк – почему?
- Потому что нельзя все правила отменить единовременно, - буркнул Райнхард. Чай в его чашке начал ощутимо горчить.
- А вы отменили хоть что-нибудь?
- Я отменил закон о генетической чистке.
- И все?
- Он был самым отвратительным.
- Пожалуй, - мальчик пожал плечами и взял ещё печенье. - А почему нельзя было отменить остальные? Преследование за цвет кожи, за ориентацию, за недозволенные речи?
- Я набираю к себе людей не за происхождение, а за таланты, - Райнхард пожал плечами и Юлиан легко рассмеялся.
- Это действительно большой шаг вперед, - проговорил он и взял ещё печенье. - Серьезно.
Райнхард недоуменно нахмурился. Для мальчишки четырнадцати лет этот Юлиан рассуждал очень здраво, знал многое и умел свое мнение аргументировать. Интересно, из каких глубин подсознания Лоэнграмма он выбрался?
По мере того, как они говорили, туман по краям полянки начинал светиться ярче и затягивать цветы. Сыплющиеся с неба лепестки усеивали стол, покрывали печенье, и, не до конца стряхнутые, горчили на языке.
На Райнхарда накатила сонливость, и он, казалось бы, совсем на минуточку прикрыл глаза, но, открыв их снова, увидел привычный потолок медотсека «Брунгильды».
- Я долго… спал? – спросил Лоэнграмм, заставив стоящего спиной врача вздрогнуть и обернуться.
- Ох, ваше величество, вы наконец-то пришли в себя! – доктор всплеснул руками и вызвал помощников.
Следующие несколько дней кайзер был вынужден провести в постели. Голова была ясной, но мерзкая слабость заставляла колени дрожать, стоило Райнхарду встать.
- Фройляйн Мариендорф, - позвал Лоэнграмм, отвлекаясь от принесенных отчетов, и Хильда с готовностью вытянулась по струнке, - не могли бы вы через, скажем, неделю разработать план переориентировки народного мышления?
- Что вы имеете в виду, ваше величество? – недоуменно подняла брови девушка.
- Считая, что рыба гниет с головы, мы привели в порядок «голову» страны, и совершенно забыли про «хвост». Нам необходимо как можно скорее выбить из головы простых людей гольденбаумовские порядки.
- Ваше величество понимает, что на это необходимо время? – ровно осведомилась Хильдегарде.
- Безусловно. Но если совсем ничего не делать, ситуация не изменится вовсе. Я даю вам неделю для разработки программы внедрения новой системы ценностей. Если при Гольденбаумах человека преследовали за цвет кожи, то в Новом Рейхе такого быть не должно. Перестать преследовать гомосексуалистов, попытаться сократить пропасть между аристократией и простыми людьми, учитывать мнение народа.
- Ваше Величество хочет превратить абсолютную монархию в конституционную? – Хильда, словно не веря своим ушам, потянулась за отложенными Райнхардом документами. Она почти дотянулась до них, как на её запястье легли холодные пальцы Лоэнграмма.
- Величество хочет укрепить позиции действующей власти. А сделать это можно только расположив к себе людей. Иначе нам никакого флота не хватит подавлять бунты на завоеванных территориях.
- Да, я поняла, ваше величество, - кивнул Хильда после паузы. - Через неделю я постараюсь предоставить вам примерный план. Если вы не возражаете, я хотела бы переговорить с адмиралом Меклингером, возможно, у него будут предложения по развитию культуры.
- Будьте любезны, фройляйн, - кивнул Райнхард. - Но я бы попросил вас не привлекать к этой работе никого более. А то Оберштайн опять распишет нам длинный план на восьми листах в двух экземплярах, стоящий выше человеческой морали. Мне бы этого не хотелось.
- Да, ваше величество, я буду молчать, - Хильдегарде высвободила руку из его пальцев и поспешила к двери.
Закрыв её и прислонившись к ней спиной, девушка задумчиво коснулась своего запястья, повторяя прикосновение Райнхарда. Среди адмиралов шептались, что после нескольких дней без сознания кайзер сам не свой, и, кажется, слухи не врут.
Предвещает ли эта перемена его взглядов долгую и мирную жизнь, или он предчувствует свой скорый конец?
За последующие две недели приступы не повторялись, и Райнхард встал с постели. Ознакомившись с предложенным Хильдой проектом, он не глядя подписал его и больше его судьбой не интересовался.
Засевшие на Изерлоне остатки флота адмирала Яна по-прежнему доставляли кучу неприятностей, и с ними необходимо было что-то сделать. Деморализованные гибелью адмирала Яна, они все равно оставались боеспособными.
С Хайнессена пришли вести о мятеже адмирала Ройенталя, и кайзеру стало не до демократов.
Приступы повторялись, и Райнхард начал ловить себя на мысли, что привык к ним. Он злился на себя, потому что привыкать к своей слабости означало смириться с ней, а значит – проиграть ей. Но врачи только разводили руками, не сумев поставить диагноз, и Райнхард старался успеть как можно больше.
Сначала приступы и обмороки были между боями и делами, затем дела и бои стали проходить в промежутках между обмороками.
И каждый раз вместе Кирхайса Райнхард видел цветущую поляну в тумане, столик и светловолосого мальчика.
Они пили чай и говорили о правах человека, о морали, о политических режимах, их достоинствах и недостатках, разбирая ошибки текущего правительства, режима Гольденбаумов и самого Райнхарда.
Иногда Лоэнграмму казалось, что это такой персональный ад, иногда – что кто-то хочет спасти его душу, дав реабилитироваться за Вестерланд, иногда – что он заблуждался и подсознательно тяготел к демократии, а иногда – что это просто бред.
Но в словах мальчишки был определенный смысл, и постепенно кайзер начал претворять в жизнь то, о чем они говорили.
Когда силы Нойе Рейха и остатки флота Яна сошлись в последней схватке, Райнхард решил, что победа за ним. От флота демократов осталась сущая ерунда, по сравнению с флотом Рейха. Демократы, конечно, дрались, как последний раз – да он и был для них последним, отступать им было некуда.
Райнхард прикрыл глаза и улыбнулся. Неужели все? Последний бой, смести врага с лица земли и на этом закончить войну.
Как славно, что он успеет это сделать при жизни.
Демократам пришлось хуже.
Когда кайзеру сообщили, что мятежники взяли «Брунгильду» на абордаж, Райнхард даже обрадовался – право слово, такой упорный и грамотный враг заслуживает уважения.
Ну что ж, пусть попробуют дойти до цели.
Это будет, по крайней мере, интересно.
Они и дошли – дошел, вернее. Один, молодой парень, в явно чужих доспехах, в крови с ног до головы, вымотанный, раненый – но дошел.
Райнхард, встретивший его как подобает, при всем параде, сумел сохранить лицо, рассмотрев вошедшего.
Юлиан Минц?
Определенно, он, только старше, гораздо старше, чем там, во сне. Курносый нос, светло-русые волосы, карие глаза – и смотрели они на кайзера совсем по-другому.
Сделав несколько шагов, парень пошатнулся и рухнул вперед, тяжело опираясь на топор. Миттельмайер шагнул, было, вперед, но Райнхард ровно произнес:
- Не надо, флот-адмирал. Этот человек ещё не дошел до меня.
Ему понадобиться ещё несколько секунд. Спасительные несколько секунд, которых хватит, чтобы Райнхард совладал с заколотившимся сердцем, выдохнул и убедил себя, что это парень просто похож.
По-другому быть не может.
Потому что не бывает – так.
Парень встал. Нашел в себе силы, встал и сделал несколько шагов. Выпрямился, посмотрел прямо в глаза.
- Я имею честь встретиться с вами, ваше величество, - проговорил он.
- Представьтесь, - ровно велел Райнхард.
- Юлиан Минц, ваше величество.
Пальцы руки кайзера, лежащей на подлокотнике, чуть вздрогнули, но, кажется, не настолько заметно. Да и смотрел парень в глаза, а не на руки.
- Итак, какого рода предложение вы пришли сделать? – Райнхард позволил себе слегка улыбнуться.
Надо было отдать этому Минцу должное – он успел-таки объяснить, зачем пришел, прежде чем потерял сознание и растянулся на полу.
- Позовите врачей, - велел кайзер. - Не для меня, для него. Ему нужнее. И передайте всем кораблям приказ прекратить огонь, - добавил он, глядя, как Юлиана поднимают с пола, - те, кто дожил до этого момента, имеют право прожить свою жизнь до конца.
Райнхард прикрыл глаза, не увидев, как удивленно смотрят на него адмиралы.
Повторять услышанные во… сне?.. от мальчишки с Хайнессена слова, оказалось странно, но забавно. Да и что на самом деле сон, подумалось Райнхарду, какой из этих двух Минцев настоящий?
Может быть, когда кайзер откроет глаза, он снова увидит потолок медотсека «Брунгильды».
Что ж, значит, войну и в самом деле пора прекращать.
-
-
10.01.2013 в 22:38-
-
10.01.2013 в 22:59Извините за беспокойство.
Это неплохой текст, но он не о том.
Заказчик
-
-
10.01.2013 в 23:29-
-
10.01.2013 в 23:32Заказчик, извините уж, я не умею читать мысли(
-
-
11.01.2013 в 01:19Не обижайтесь. Что вышло, то вышло. Кому-то же понравилось.
Заказчик
-
-
11.01.2013 в 11:59Простите, автор. Вы, наверняка, хороший человек и хотели написать хорошо. Но вам не удалось.
-
-
11.01.2013 в 12:16автор
-
-
11.01.2013 в 12:53-
-
11.01.2013 в 13:07Отсутствие мистики со снами в заявке тоже не указано, а телепатией страдать авторы тоже не обязаны!
не автор
-
-
11.01.2013 в 13:23Хотел подсластить пилюлю, простите, что не вышло.
-
-
11.01.2013 в 13:35автор
-
-
11.01.2013 в 14:15-
-
11.01.2013 в 14:20-
-
11.01.2013 в 14:28Впрочем, что я задаю глупые вопросы-
-
11.01.2013 в 14:40-
-
11.01.2013 в 14:52-
-
11.01.2013 в 15:06-
-
11.01.2013 в 15:08Господа тролли, текст не на 12 баллов, есть недочеты и нелогичности, но это не повод так себя вести.
-
-
11.01.2013 в 15:15Какой выверт сюжета?
Меня лично эти "беседы в стране снов" заколебали уже. Это настолько стандарт, что для того, чтобы получилось что-то путное, автор должен прыгать очень высоко. Но не в этом случае - тут даже попытки прыгнуть нет.
-
-
11.01.2013 в 15:25-
-
11.01.2013 в 15:28-
-
11.01.2013 в 15:52D~arthie, вот да. Диву даюсь.
-
-
11.01.2013 в 15:59Когда хорошо написано - тогда ничего. Но здесь-то ни к селу ни к городу.
-
-
11.01.2013 в 16:10-
-
11.01.2013 в 16:10-
-
11.01.2013 в 16:47AnnetCat,
Там еще и возраст разный. То есть даже если бы виделись, Юлиан не должен был присниться мальчиком. Там же он приходит вместо Кирхайса и в том возрасте, когда Кирхайс еще был жив.
А Кирхайс с Юлианом был знаком, так что закручено интересно.
-
-
11.01.2013 в 16:50-
-
11.01.2013 в 16:56-
-
11.01.2013 в 17:31Щас мы придумаем обоснуй за автора, чую.-
-
11.01.2013 в 17:33Тут явно не обошлось без Яна