Работа №7

[logh-newyear]

Название: Письмо Счастья
Размер: 1300 слов
Пейринг/персонажи: Морис фон Хазе, несколько НМП и НЖП, упоминаются канонные персонажи.
Категория: джен
Рейтинг: R
Примечание автора: вроде не слишком сиропно, несмотря на то, что кончается вроде как хорошо.
По заявке: Морис фон Хаазе и его судьба после отчисления. Не юмор, не слэш, не розовые сопли.


Он не мог понять – для чего унижать того, кто и так уже унижен? Кого вели в наручниках, будто убийцу или предателя, только за то, что он не различает красного и зеленого?
Чего хотят добиться эти люди, роясь в мамином рукоделии, пощупывая игрушки сестры? Что они хотят обнаружить в его курсантских конспектах, которые перелистывают с мерзкой ухмылкой, слюнявя пальцы? Что криминального в хрестоматии «Драматургия времен первых Гольденбаумов», которую хотел взять с собой отец?
Впрочем, им еще повезло – за них хлопотали, хлопотали настойчиво, яростно. Им еще повезло - до нового места жительства они добирались на армейском транспорте, а не на арестантской развалюхе. Им еще повезло - планета, на которой семья фон Хаазе получила распоряжение поселиться, была всего в шести неделях полета от Одина. Им еще повезло – климат там был хоть и неприятный, но не губительный. Им еще повезло – приговор разрешал обосноваться в центральном городе, где было комфортнее жилье, пристойный госпиталь, собственный почтамт, имелась даже кинопанорама и захудалый театрик.
Морис почти два месяца отчаянно обивал пороги, пытаясь найти хоть какую работу, всюду натыкаясь на отказы. Получил, наконец, место курьера в какой-то конторе, но вылетел оттуда через неделю, из-за того, что поколотил одного сального типа, подкатившего с непристойными предложениями к его сестре.
Только из-за того, что благодаря возобновившимся активным военным действиям чахлый космопорт стал перевалочным узлом для армейских поставок, удалось устроиться оператором погрузочного кара. В бригаде Мориса, прослышав про приставку «фон», прозвали Графом – здесь все называли друг друга по прозвищам.
Ни отец, ни сестра, ни угасшая через год мама не упрекнули его за все это время ни единым словом.

В тот день, 7 августа 488 года, Морис и его приятель Фриц, прозванный за любовь к вязаным свитерам Шерстинкой, сидели в комнате отдыха для персонала. Перерыв в восемнадцатичасовой вахте только начался, и за сорок пять минут надо было поесть, проверить и если потребуется отремонтировать свою машину, отчитаться за выполненную работу и получить новые задания, а также, если удастся – подремать. Шерстинка болтал что-то о совместном походе в кино в ближайший свободный день. Мориса мало привлекала очередная трескотня о войне с мятежниками, но сестренка всегда будто отогревалась после этих мероприятий и даже напевала что-то веселое, хлопоча на кухне.
- Эй, Граф, пляши, тебе пакет из Адмиралтейства, - Ганс, которого звали Инженером за манеру чуть ни еженедельно вносить предложения по рационализации работы, бросил на колени Морису конверт из плотного картона с богатыми марками, сургучными печатями на клапане и вычурными завитушками в тексте адреса.
Листок в конверте был исписан не столь занимательным, но твердым, ясным и каким-то располагающим почерком. Ссылаясь на его однокурсника Криса фон Кельбурга, ни кто иной, как Адмирал Зигфрид Кирхайс предлагал Морису место навигатора на одном из кораблей своего флота. Сообщалось, что на первые три месяца, пока он не найдет для семьи дом, будет оплачиваться гостиница. Кроме того, в письме обещали пенсию для отца, а сестре, ежели она пожелает получить образование – направление на курсы секретарей или в школу военных медсестер. А еще в конверт был вложен чек Императорского банка на убедительную сумму.
Все походило на неправдоподобно прекрасный сон. Или жестокий, злой розыгрыш. Бумаги выпали у Мориса из рук.
Инженер поднял листки, быстро пробежал глазами, аккуратно сложил в конверт и засунул его Морису в карман рабочего комбинезона.
- Так. Чего сидим? Кого ждем? Что делать собираемся?
- Не знаю, - честно ответил Морис.
- Достойный ответ, - скорчил гримасу Инжернер. – Ладно, Граф, Адмирала Зигфрида Кирхайса все знают, а этот Крис фон Кельбург что за птица?
- Учились вместе. Хороший парень. Четвертым был на нашем курсе. И вратарем в футбольной команде.
- Вратарем, значит. То есть имена подлинные? – уточнил Инженер. – Догадываюсь, чего ты боишься, но тебе не кажется, что для шутки комбинация слишком сложная?
- В конце концов, можно проверить на почте, откуда пришло, - присоединился Шерстинка.
И подхватив Мориса под руки, приятели потащили его в сторону центрального почтамта, находившегося недалеко от космопорта. Через двадцать минут служащая, сидевшая в окошке с табличкой «Официальные государственные отправления» подтвердила – да, письмо подлинное, отправлено Адмиралтейством, прошло все необходимые инстанции, и чек действительно выписан Императорским банком.
Морису казалось, что земля качается у него под ногами.
- Слушай, Граф, - Инженер тряхнул его, ухватив за плечи, – толку от тебя сейчас мало, так что топай-ка ты домой!
- А мы тебя прикроем, карточку отобъем, - подхватил Шерстинка. - Тем более все равно скоро все узнают!

Морис не помнил, как переоделся из рабочего комбинезона в цивильное платье, как через дыру в заборе, чтобы миновать пост трудовой инспекции, покинул территорию космопорта, как добрался до дома, как вошел в квартиру. Отец что-то писал сидя на кухне, и юноша юркнул в свою комнату, где, наконец, перевел дыхание. И его будто обожгло вопросом – а помнит ли он, чему его учили, справится ли с тем, что должен будет делать на новом месте?
Сердце на мгновение похолодело, но Морис решительно подошел к столу, открыл ящик, отыскал блокнот, вырвал из него несколько листков, затем выудил карандаш, к удивлению оказавшийся заточенным… Потом наобум схватил с полки старую тетрадь, удовлетворенно кивнул, увидев пометку «4 курс» на обложке, зажмурился, раскрыл наугад, схватил один листок и положил его сверху, закрывая страницы.
Посидев с полминуты неподвижно, он открыл глаза, отодвинул лист, открывая условие задачи. Письмо оказалось неожиданно сложным делом, после того, как два года он брал ручку только для того, чтобы расписаться в зарплатной карте. Числа, знаки коряво ложились на листок бумаги, но большинство координат и формул всплывали в памяти сами собой. Закончив работу, он отодвинул закрывавший решение листок, сравнил свою курсантскую работу со сделанными минуту назад записями. Да, неидеально, неидеально, но… Морис попытался оценить себя с максимальной строгостью. И пришел к выводу, что даже самые требовательные преподаватели вполне могли поставить ему твердое 11!
Тихо выбравшись из своей комнаты, Морис выскользнул в коридор и посмотрел на себя в висевшее там зеркало. Оттуда на него глянул похудевший, сутулый, уставший и уже начавший опускаться человек. Юноша резко выпрямился. Отвыкшая от таких упражнений спина сначала отозвалась резкой болью, но потом тело вспомнило, что такое осанка и выправка.
Он снова метнулся в комнату, выдвинул ящик комода. Да уж, с одеждой у него неважно. Из имеющегося гардероба в Адмиралтейство можно было явиться разве что в брюках из рубчатого бархата и шерстяном жилете. Рубашка явно нужна была новая. И носки. А об обувке, скорее всего, придется позаботиться уже на Одине.
В двери лязгул ключ – вернулась сестра. И Морис, выйдя из комнаты, выложил новости…

Состоявшийся через десять дней отъезд семейства фон Хаазе запомнился всем. Играл любительский оркестр, мэр города лично произнес прочувствованную речь. Ради того, чтобы вчерашние ссыльные смогли добраться до столицы, пролетавший мимо грузовик совершил экстренную посадку. У самого трапа их ждали те, кого Морис был рад увидеть хоть на несколько прощальных секунд - Инженер и Шерстинка, который, отчаянно краснея, преподнес его сестре коробку марципанов.

* * *

Морис фон Хаазе уже в пути узнал о гибели Зигфрида Кирхайса, но, тем не менее, по прибытии на Один решился нанести визит в Адмиралтейство. Пройдя профессиональное тестирование, получил назначение во флот Вольфганга Миттермаера в звании мичмана. Профессионализм и изобретательность, проявленные им во время рейдов по территории Альянса, принесли ему несколько повышений. Во время Второй битвы при Рантемарио был ранен, что сделало невозможным дальнейшую армейскую карьеру. Комиссовавшись в звании лейтенанта-коммандера, в дальнейшем преподавал любимую навигацию в Императорской Авиакосмической академии, слывя среди курсантов знающим, требовательным и справедливым преподавателем.
Его сестра, Иветта фон Хаазе стала известным детским врачом.
Его отец, Фридрих фон Хаазе, разговорившись однажды на вернисаже с другим посетителем, на следующий день получил предложение занять место обозревателя отдела искусств «Одинских Ведомостей». Заметки о театральных премьерах и художественных выставках, публиковавшиеся в течение двадцати семи лет за подписью «Германн» вызывали неизменный живой интерес читателей. После его смерти остались бесхитростные мемуары о четырехлетней жизни семьи в ссылке.
Фриц Ульман (Шерстинка) погиб в октябре 488 года при аварии подъемника.
Ганс Шнайдер (Инженер) наконец-то добился того, что на его предложения обратили внимание. Явные способности к логистике и экономике принесли ему грант на обучение в университете. Венцом его дальнейшей карьеры стал пост Управляющего I Одинским космопортом, а также организация строительства второго орбитального лифта на Феззане, позволившая сократить затраты на 15%.